Голицынский ренессанс
В нашей семье всегда дорожили историей, относились к ней с уважением, –рассказывает Натали Голицына. – Моя мама, Елена Александровна, поддерживала связи с родственниками Голицыных в Европе. В самом раннем детстве мы с мамой бывали в историческом имении в Симе, там, где не раз гостил у своих родственников князь Багратион и где он скончался от боевых ранений в 1812 году. Впечатление было удручающим. Дом полуразрушен, сада нет. Еще живы были старики, которые помнили моего прадеда. Абсурдными и трогательными показались мне и их слезы, и их просьбы увезти всех с собой – «в прошлое», в Париж, в то время, где правил щедрый князь, даривший им по праздникам серебро. 
Воспитание, образ жизни, характер и воспоминания моей матери Елены Александровны стали для меня живым источником осмысления родового аристократизма. После революции 1917 года мои бабушка и дедушка вынуждены были уехать из Москвы на Кавказ, чтобы затем перебраться за границу, но в силу разных обстоятельств там и остались на какое-то время. Дед, получивший образование в кадетском корпусе, участник Русско-японской войны, имевший орден «За храбрость» и Георгиевский крест 1-й степени, работал в Приморском порту города Поти, занимался строительством складов. После смерти бабушки дед вместе с двумя маленькими детьми – моей мамой и ее братом – переехал в Воронеж, куда пригласил его старый однополчанин Николай Григоров. Дед устроился работать прорабом на стройку, дети жили во времянке на территории. Мама в 12 лет стала хозяйкой их маленького дома. По-скольку она была живой и общительной, то легко сходилась с детьми, участвовала во всех школьных кружках. В августе 1937 года деда арестовали. Это случилось днем, мамы с братом дома не было. Дед просил дождаться возвращения детей из школы, но его не послушали и увезли в никуда. Дома дети увидели развал. Следующим кругом испытаний для младших Голицыных стала жизнь без родителей. От них шарахались как от прокаженных, из квартиры выселили. Брат мамы окончил курсы учителей и был отправлен работать в деревню. Он помогал маме материально, пока она не поступила в институт иностранных языков на французский факультет, где ей дали общежитие и стипендию.
Новый круг испытаний – октябрь 1940 года, когда в Воронеже, где училась мама, отменили стипендию и ввели платное обучение. Мама отправилась в Москву к своей единственной родственнице – бабушке Софье Александровне Голицыной. Она жила в Малом Левшинском переулке, в доме, когда-то принадлежавшем ей, в маленькой восьмиметровой комнате, где раньше обитала ее прислуга. Весь нижний этаж занимала семья Лагуновых, которая вселилась туда после национализации дома. Голицынская мебель, роскошные зеркала в бронзовых оправах, мягкая мебель, инкрустированные шкафы – все это осталось у них. Следующий круг испытаний – Великая Отечественная война. В апреле 1942 года был первый призыв девушек-комсомолок в армию. А как же могла княжна-комсомолка остаться безучастной к этому? Так мама оказалась на передовой под Сталинградом. Там, на войне, она встретила моего будущего отца, танкиста Вениамина Сергеевича фон Логинофф, и вышла за него замуж. В 1944 году Елена Александровна демобилизовалась из армии по причине беременности и вернулась в фамильный дом на Арбате. Бабушка к тому времени уже умерла. Соседи, которые заняли всю квартиру, тут же написали донос в КГБ о том, что княжна ушла на фронт, чтобы перейти на сторону немцев, а в партию вступила, скрыв свое происхождение. После этого маму исключили из партии и уволили с работы. От голода спас армейский аттестат отца. После войны наша семья зажила жизнью обычной советской семьи. Мама проработала всю оставшуюся жизнь руководителем информационно-выставочного отдела Научно-исследовательского центра электронно-вычислительной техники, имела грамоты и награды от предприятия, возглавляла Союз ветеранов войны.
Голицынский дом
Сегодняшние владельцы загородных домов часто экспериментируют со стилями, пытаясь вместе с дизайнерами создать интерьер, в котором еще никто и никогда не жил. Получается интересный парадокс: ментальная память, наполненная образами сталинских и хрущевских квартир, бьется волной о придуманные замковые стены, золоченую классику, замысловатые «модерны» и «ар-деко», создавая порой довольно неуклюжие и неуютные пространства.
Натали Голицыной, художнику по первому образованию, при выборе стиля ее будущего дома было проще. Поездки в Симу, рассказы Елены Александровны, посещение европейских домов родственников сформировали у княжны Натали Голицыной не только образ их старинного дома, но и его уклада. Поэтому оставалось только творчески воссоздать его черты.
«Поместье – это маленький город, – говорит княжна Голицына. – Дворянская усадьба была всегда самодостаточным организмом. В голицынской Симе, например, были сады, пашни, винокуренный и кирпичный заводы, школы, больницы. Когда мы с супругом Алексеем Бинецким купили участок в Подмосковье и задумали строить дом, то решили сделать его семейным гнездом, где постоянно смогут жить все члены нашей семьи».
Действительно, дух любимой с детства родовой усадьбы радостно коснулся своим дыханием и дома, и сада. Парк, как и полагается, со времен возвращения из Англии в 1764 году графа Ивана Шувалова, частично сходен с натурой. Он поделен на регулярную часть с липовыми аллеями и дорожками и нерегулярную, популярную при Екатерине Второй, ненавидевшей насилие над природой, в том числе фонтаны, которые «мучают воду, делая ей теченье, противное ее природе». Нерегулярный сад в сегодняшней усадьбе Голицыных-Бинецких – это невырубленная часть растущего на участке соснового леса и небольшое поле. Для того чтобы линия горизонта казалась удаленной и высокие заборы не портили вид, возле них сделали насыпи и высадили на них хвойные деревья и кусты шиповника и калины. На участке вырыли два пруда: один – возле дома, под ивами, рядом с альпийской горкой, другой – для гусей на птичьем дворе. Передним фасадом с колоннами и балконом над ними трехэтажный дом напоминает родовой особняк XVIII века. Нижний этаж с двумя эркерами представляет открытое пространство со множеством уютных интерьерных лакун в виде антикварных столиков с креслами. В каждом уголке – маленький музей старины. 
Дизайн Натали Голицыной – это талантливая интерьерная живопись. Разнообразные оттенки потолков и стен, цветовые пятна мебели и ковров, яркие колонны органично собраны в нарядную живую картину дома. Пространство первого этажа поделено на отдельные зоны – столовую, гостиную, читальню, кабинет. В столовой зоне стены бирюзового оттенка как будто растворяются в голубоватом потолке. От гостиной, выполненной в персиковых тонах, как лепестки, расходятся розовато-сиреневые эркеры. Общую тональность насыщенной бирюзы задают яркие колонны со сложной фантастической капителью, узор которой сочинен автором проекта. Мебель в гостиной также сделана по эскизам Натали Голицыной. Пространство здесь держит яркий гобелен цвета бордо, изображающий даму с единорогом, розарием которому служат разложенные на мягких диванах песочных оттенков подушки с вышитыми на них голландскими натюрмортами. 
Один из эркеров – миниатюрный кабинет, где антикварная мебель красного дерева с инкрустациями мягко контрастирует с нежным шелком обивки кресел жемчужных оттенков. Интерьер в целом тяготеет к классическому стилю. Четкость перехода стен к потолку подчеркнута шлендриками, высокие окна декорированы зеленоватыми с желтыми полосами шторами в форме арок. Зеркала в проемах между окнами зрительно увеличивают пространство. Сложная живопись интерьера в течение дня в зависимости от освещения все время меняет оттенки. При мягком вечернем свете свечей в любое время года возникает ощущение праздничной старинной сказки. Фарфоровые вазы, бронзовые светильники, зеркала, венецианские новогодние игрушки, натюрморты, как будто перелетевшие со столов и диванов на картины в рамах. Хозяева денно и нощно трудятся над совершенствованием дома и сада. Невольно вспоминаешь слова Капниста, поэта XVII века, писавшего о своем поместье так: «Сыскиваю свое истинное счастье в созерцании прекрасной девственной природы, лелеющей обитель мою. Руками упражняюсь в украшении и очищении сада моего, коего прекраснее и редкие цари имеют, в обозрении хозяйства, в построении нового домика, во всех сельских приятных и, можно сказать, покойных трудах… Прямо сказать, живем щастливо». Пожелаем же и мы «щастья» голицынскому Ренессансу, пусть длится оно в уютных застольях, когда «семья и гости собираются за столом за чашкою чая и ведется неспешный разговор о снах, о молве градской, крестьянской, о славных подвигах предков». (из раннее опубликованного в журнале “Дом & Интерьер”)